ОПЫТ ПРИЁМНЫХ СЕМЕЙ - ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

Кто сказал, что детей не приносят аисты?...    Ревекка Л., Москва.

На самом деле – приносят. Чудеса вообще случаются, если в них верить. Я вот на глупые вопросы честно отвечаю, что сына нам принес аист. Правда, никто почему-то не верит. А зря.

Ну и что, что в роли аиста выступила женщина, которая когда-то была женой моего мужа? Главное, что в один августовский вечер 2001 года, выйдя случайно из квартиры, я обнаружила там Володю. Ему было тогда шесть с половиной, и только два года из своей короткой жизни он провел в семье, где его любили и им занимались, где был папа (мой муж всегда считал его родным), бабушка, старшие братья, племянники, дяди и тети. А потом его мать сбежала и забрала его с собой, и найти их так и не удалось…

Нам почти ничего не удалось выяснить о их жизни эти четыре года – приходилось опираться только на Володины рассказы, а он помнил мало и плохо и рассказывал отрывочно. Судя по всему, он по целым дням был дома один, никаких книг, никаких игрушек почти, никакой практически нормальной еды, просто брал что дома было – мог целую плитку шоколада съесть. На обед. И все. Только изредка появлялась какая-то «тетя Даша» (я не знаю, кто это и где она, но дай Бог этой женщине всего самого лучшего в жизни), которая его кормила «вкусно-вкусно». Никто с ним не занимался. Вообще. И он мог целыми днями смотреть телевизор. Все подряд. И, похоже, что били его. Не систематически избивали, а за провинности. Разбитое что-то или разлитое.

…И вот он лежит на нашем пороге, маленький, завернутый в одеяло и что-то слишком крепко спящий… Разбудить его удалось только в больнице – он был накачен смесью наркотических веществ и снотворного.

Потом было много всего – и шантаж, и суд по лишению матери родительских прав, и новый суд, когда я его усыновляла (муж по документам итак значился его отцом). Но это все вспоминать совершенно не хочется.

Хочется вспоминать другое. Как мы забрали его из больницы, вернее, даже больниц, поскольку, конечно, первым делом провели максимально полное медицинское обследование, и оказались наконец все вместе дома. Наша семья – мы с мужем и нашей до безумия любимой, потому как тоже данной чудом дочкой – и маленький, испуганный, дикий, несчастный ребенок с кучей диагнозов.

Он старше Эси, нашей дочки, практически ровно на два года (ей было четыре с половиной), но выглядел едва ли не младше ее – такой маленький и худенький. Железистая анемия в тяжелой форме (то есть слабость, быстрая утомляемость и проч.). Авитаминоз. Нарушения в работе желудка и кишечника. Нарушения зрения. Кариес. Отставание в развитии, прежде всего речевом – отсутствие навыков связной речи, только отдельные слова и фразы, очень бедный словарный запас – какие-то слова не знал вообще, какие-то знал, не понимая смысла и неправильно их произнося. Очень плохая память – настолько, что мы опасались каких-то мозговых нарушений, но оказалось – просто полное отсутствие тренировки. Ну и неврология, неврология и неврология… Страх одиночества, темноты, ночные кошмары, повышенная возбудимость, быстрые перепады настроения, неумение концентрироваться на одном предмете дольше пары минут. И в то же время – боязнь людей, особенно тех, которых видит в первый раз. Конечно, неумение общаться, особенно если присутствует больше одного-двух человек, особенно, если это дети.

Что мы делали – ну кроме того, что лечили, конечно. Первым делом дали привыкнуть немножко к дому и к нам. Просто пару дней безвылазно сидели дома и знакомились, общались, пытались друг друга понять. И кормили его всякими вкусностями. Тут нам очень помогла дочка, она как-то сразу его приняла, хотя мы очень беспокоились, конечно. Но она с ходу решила, что старший брат – это очень круто (во дворе у нас по большей части по двое детей в семье) и он будет ее катать на велосипеде. Правда, Володя не умел кататься на велосипеде, но пришлось быстро начать учить. Теперь катает.

В эти дни мне вдруг стало ясно, насколько большому количеству вещей мы учим детей, практически об этом не задумываясь, автоматически, просто личным примером. Например, стучать в дверь перед тем, как войти, говорить «здравствуй», «до свидания», «спасибо», «пожалуйста», в транспорте сначала пропускать выходящих, пользоваться салфеткой, понижать голос в некоторых ситуациях и еще масса каких-то мелочей, то, что усваивается как-то само собой в семье и среде. Володя ничего этого не знал. Он не умел чистить зубы и пользоваться вилкой. Никогда не видел рыбок в аквариуме, не отрываясь, мог смотреть на них часами (пришлось сделать отдельный аквариум для детской комнаты). Не пробовал арбуза, персиков, дынь. Никогда не ел мороженого. Не качался на качелях. Конечно, никогда не держал в руках книг, карандашей, фломастеров.

Потом мы поехали по магазинам. Все вместе. Потому что купить нужно было ВСЕ – от зубной щетки до кровати. Поскольку Володя людей боялся, а нам хотелось, чтобы он сам принимал участие в выборе, это была такая игра. Называлась «Исполнение желаний». Когда все, что ты захочешь, у тебя появится, но для этого нужно пристально на предмет посмотреть, дотронуться, сказать один раз «мне это нравится» и три раза «пожалуйста». Игра продолжалась три дня, не без трудностей, так что к концу мы просто валились с ног, но закупки были сделаны. Купили кровать (почему-то ему хотелось кровать-чердак, чтобы можно было залезать наверх) и все для нее – одеяла, подушку, постельное белье разноцветное, исключительно по Володиному вкусу, столик и стульчик, посуду его персональную, кучу одежды (это уже больше по нашему выбору) и мелочей типа зубной щетки, полотенец, губки, и т.д., и т.п. Велосипед, чтобы катать сестру. Коробочки, ящички и картинки. Ночник и коврик на стенку около кровати. Ну и, конечно, то, что всем (включая взрослых) доставило максимальное удовольствие – игры и игрушки. Все, на что падал его глаз и что считали полезным мы. Да, дочка тоже принимала участие в игре и ей тоже много всего было куплено – в основном, конечно, игрушки и милые девичьему сердцу мелочи. Очень мы боялись, чтобы она не почувствовала себя обделенной. Еще купили то, что оказалось едва ли не самым нужным – раскраски, альбомы, карандаши, фломастеры, краски. А через несколько дней поставили домашний спортивный комплекс – раз уж он так хотел лазить. И врачи сказали, что физических упражнений – как можно больше.

Потом были приятные дни расстановки всего, когда каждой вещи искалось место, а игрушки собирались и изучались. Ужасно забавно было смотреть, как дети осуществляли «раздел территории» (комната у них была одна). Нет, все было вполне мирно, без ревности и особых ссор, но очень смешно. «Такое же ребячество, как всеобщие выборы, только во много раз интереснее» (© Дж. Даррелл). Какие игрушки его, какие ее, а какие общие. Что делать, если ему захочется поиграть с ее игрушками и наоборот. В каком углу играют отдельно, а в каком вместе. Мы старались не вмешиваться.

Вообще дочка очень нам в Володиной адаптации помогла. Собственно, она сделала главное – ввела его в компанию их сверстников во дворе. Ее там любили, потому и брата приняли без возражений. И в сад они пошли вместе, это было в начале октября. Садик хороший, частный, детей там мало, педагоги хорошие, много занятий, бассейн – мы решили, что это будет полезно. Хотя сначала конечно по чуть-чуть их там держали.

Еще мы ходили в зоопарк, в театры, в музеи, в планетарий, гуляли, катались на аттракционах, ели мороженое, сладкую вату, поп-корн и еще массу всего – может, не такого уж полезного, но зато такого вкусного.

Одновременно стали заниматься. Занимались мы очень много с самого начала, ведь было отставание, которое так или иначе надо было наверстывать. Тут нам дочка тоже помогала – она занималась охотно, привыкла, а Володя за ней охотно повторял.

Методом проб и ошибок мы выяснили, какие формы занятий, игр ему больше всего нравятся и дольше всего его занимают. Это оказалось все, связанное с рисованием. Тут у него явно есть способности, а может, даже талант. Соответственно, на это делали основной упор – накупили кучу разных досочек для писания/рисования, орудий труда, раскрасок с буквами, бумаги разной, красок/карандашей/фломастеров. Начали учить концентрироваться на этом, постепенно внедряя новую информацию. Вначале дело очень туго шло, конечно, постепенно гораздо быстрее

Начали учить цифры, алфавит. Много читать им вслух – впрочем, дочке мы итак много читали – и обсуждать прочитанное. С самого начала, в общем-то, занимались с ним практически непрерывно. Естественно, это не значит, что мы по 20 часов в сутки сидели с ним за столом и зубрили. В основном, это было в игровой форме, с кубиками, магнитными буквами-цифрами, книжками с картинками. Он не возражал, он вообще очень тянулся ко всему новому и интересному, в том числе и к занятиям, раз уж мы их внедряли. Но формы все время придумывали разные, поскольку ему все быстро надоедало (что, собственно, в этом возрасте для любого ребенка нормально), а я считаю, что учиться должно быть интересно.

Оказалось, что он мальчик довольно способный, то есть объяснения наши схватывал на лету и сразу после без ошибки повторял. К сожалению, с такой же скоростью он все и забывал. Уже через час не мог вспомнить. То же и со стихами, и с буквами-цифрами. Самые частые слова были «я забыл» и «я не помню». Так что приходилось повторять все по миллиону раз, каждый день, небольшими кусками, в разных формах. Постепенно память стала улучшаться, довольно заметно. Насколько возможно, понятно, что это процесс не быстрый.

Одновременна шла борьба с ночными кошмарами, страхами темноты и одиночества, ну и лечением болячек, конечно. С переменным успехом, но в принципе прогресс был заметен. В декабре мы ездили с детьми в Израиль, где прогрели его на солнышке и полечили на Мертвом море. К Новому году он уже не выглядел как беспризорник 20-х годов, а был нормальным упитанным ребенком, с нормальной для этого возраста речью.

В феврале ему исполнилось семь, а в марте нужно было поступать в школу. Школа была, прекрасная частная школа, в организации которой я принимала самое непосредственное участие. Но там набирается два класса – посильнее и послабее, с разной программой. До сильного класса он не дотягивал. В слабый мне не хотелось его отдавать. Дочка пошла бы в сильный – могло получиться нехорошо. Кроме того, образование я считаю очень важным, хотелось, чтобы у моих детей оно было самым лучшим. А с другой – боялась, что ему в сильном будет трудно. А с третьей – он был не уверен в своих силах, а хотелось, чтобы он понял, что может. В общем, это было нелегкое решение, но мы его приняли – пусть будет сильный класс. И я сделала то, против чего категорически возражала всегда – просто натаскала его перед экзаменом. Со скрипом его приняли в сильный класс. Конечно, мы продолжали заниматься, и весной, и летом на даче.

И в сентябре, когда начались занятия, он уже практически не отставал от своих одноклассников. К счастью, в классе были знакомые по двору и детскому саду, с учительницей мы тоже ходили его знакомить заранее, подготовка к школе (закупка тетрадочек, ручек и прочего) ему понравилась, в общем, в школу пошли без проблем.

Конечно, мы с ним продолжали заниматься, помогали делать уроки, все время. Дома повторяли все, что было на уроках, перед контрольными тоже. В разных формах, чтобы было не скучно. Первый класс мы закончили на круглые пятерки! И это уже без всяких поблажек. Да, дома мы занимались, но контрольные он писал сам и отвечал на уроках тоже.

В этом году он пошел во второй класс, с гордостью объясняя сестре-первоклашке, что там да как.

Итак, прошло два года с тех пор, как он с нами. Что достигнуто? Прежде всего, решено большинство проблем медицинского характера. Он быстро растет. Выглядит на свой возраст, только некрупный. Но дочка у меня тоже маленькая, например. Да и мы с мужем отнюдь не гиганты. Анемия пока есть, но успешно вылечивается, динамика очень положительная (по злой иронии судьбы – у дочки тоже анемия, что выяснилось этой зимой, причем в более тяжелой форме). Практически пропал страх темноты и ночные кошмары. Теперь они очень редки.

Он перестал бояться людей. Даже когда их много. По-прежнему он не любит общаться в больших компаниях, независимо от того, дети это или взрослые, и если в таковой оказывается, предпочитает держаться поближе к нам или сестре. Но – страх ушел. И, думается, это главное – в конце концов, не всем же быть душой компании и ее центром. В маленьких коллективах общается нормально. Тет-а-тет – вообще здорово.

Очень любит сестру. С ней не было ни одного (тьфу, тьфу, тьфу) серьезного конфликта (ссоры конечно были, но это нормально). По характеру они очень разные, она дама боевая, энергичная и чрезвычайно общительная, но из-за того, что младше на два года его – у них полное равенство. Ревности нет.

С нами – полное доверие. Перестал бояться говорить о своих желаниях и страхах полностью – вначале пугался каждого своего неловкого движения, боялся наказания. Потом, когда понял, что наказаний не будет, был период испытания нашего терпения – ему казалось, что это вседозволенность. Теперь это тоже ушло. Понимает, что нельзя может быть не потому, что накажут, а потому что нельзя – опасно, невежливо, некрасиво и проч. Самоконтроль появился.

Осталось – нелюбовь к большим скоплениям народу, долгое привыкание к новому человеку (учителям, например). Самое главное – страх одиночества. В комнате один спит, правда, без проблем (с прошлого лета у них с сестрой отдельные комнаты). Но остаться один в квартире или выйти куда-то (даже во двор) – боится. С сестрой – нет. То есть не обязательно взрослый требуется, но – кто-то знакомый. Так же, как и в незнакомых коллективах – кто-то один обязательно должен быть близкий. Но тогда – все нормально. Сейчас вот они ездили отдыхать в Турцию, без меня (но с папой, его старшим сыном и его семьей) – для меня это было бóльшим испытанием.

Кроме того, очень развилась речь, говорит развернутыми предложениями, со сравнениями и проч. Полюбил читать (как это греет мне душу, что оба мои ребенка любят читать!).

Проблемы основные две – плохая память и неумение концентрироваться, сосредоточиваться на одном занятии. Надо обязательно все время все повторять и все время разнообразить занятия, способы и прочее. Конечно, прогресс есть, и огромный. В обоих направлениях. Надеемся, что в этом году помощь ему сможем уменьшить, а к средней школе – сведем к минимум.

Он с удовольствием ходит в спортивную секцию, сейчас начал вместе с сестрой заниматься музыкой. Очень любит рисовать. Интересуется животными и природой.

О своей прежней жизни и биологической матери практически не вспоминает уже, хотя мы никогда не затыкали ему рот, естественно. Но и не напоминали.

Вот, наверное, и все. Конечно, рассказывать о нем я могла бы бесконечно, за эти два года столько всего было – и грустного, и смешного, и веселого, и трогательного… Но пора и честь знать.

Один только эпизод еще хотела рассказать. Месяца через три после того, как Володя у нас появился, мне пришлось уехать в командировку. Ненадолго, на два дня. Но дети все равно очень соскучились, и, услышав мой голос, радостно кинулись ко мне. «Ура, мама приехала!» – вопила дочка. «Мама приехала!» – не менее радостно завопил сын, до того звавший меня только по имени… И, когда я целовала его, еще раз повторил «МАМА, ты ведь не уйдешь?»… «Нет, сынок, я не уйду» – ответила я тогда сквозь слезы, не знаю, радости или чего-то еще.

Конечно, я помню, как Эся первый раз пролепетала «ма», и как я тогда была счастлива и радовалась. Но в прошлом году, когда я болела и врачи сомневались в благополучном исходе, я в полубреду слышала именно это. «МАМА, ТЫ ВЕДЬ НЕ УЙДЕШЬ?» – «НЕТ, СЫНОК, Я НЕ УЙДУ». И я твердо знала – я не уйду… Дети не позволят.

Ревекка Л.  

Пообщаться с приемными родителями можно на конференции "Приемный ребёнок"